Звездолет с перебитым крылом  - Эдуард Веркин

Корабль Тыквера тоже ищет Объект. Это традиционное соревнование первокурсников, кто первый – тому почет и слава, кто второй, того не помнят. Искать Объект в заданном секторе – скучное дело, маяк на Объекте давно погас, и мы ищем его почти вслепую, кто последний – тот забыт.

– Ладно. – Лютер запустил ключ в дальний угол грузового отсека. – Пойдем.

Ругаться с другими кораблями нужно всем составом экипажа, это тоже традиция. И каждый должен внести в спор некоторый вклад. Ярс держит основную линию, он опытный скандальеро, Лютер в нужных и, что особенно важно, в ненужных местах, громко и театрально хохочет. Я должен сидеть с невозмутимым лицом и иногда презрительно почесываться.

Ярослав дожидался нас на мостике, напряженно ерзал в ложементе, разминая губы по старинному сборнику скороговорок.

– Корабли лавировали-лавировали, да не вылавировали, – Ярс кивнул на свободные места справа и слева от себя и еще добавил: – Жутко жуку жить на суку, жутко жучке ждется взбучка…

Лютер неожиданно зловеще рассмеялся. Я окаменел лицом и громко почесался. Но Тыквер на связь не выходил. Ярс спрятал книжку в карман, сверился с часами.

– Опаздывает Тыква, – поморщился он. – Ну, поглядим, поглядим…

Ярослав принялся упражнять дикцию жучкой и взбучкой, Лютер загрустил. Приемник молчал, Тыквер на связь не выходил.

– Мне это не нравится, – помрачнел Ярс через десять минут Жучек. – Это он нарочно. Хитрит. А ну, посмотрим, что у них там…

Ярс запустил сканер.

По расписанию каждые восемнадцать часов «Улисс» автоматически запускает сканер пространства, это необходимо, чтобы не проскочить мимо Объекта. Дальний сканер поглощает энергию настолько быстро, что задействовать его слишком часто нельзя, за несколько минут он выедает энергозапас и создает трехмерную карту пространства перед нами, по которой можно продвигаться почти сутки. Поэтому внеплановый запуск – событие нежелательное. Но Ярс знает, как надо.

Сканер набирал мощность.

Время, когда работает сканер, – худшее время на борту. «Улисс» на две трети сканер. Двигатели, компьютер, жилой отсек, грузовой отсек, мостик, шлюз, реактор. Все остальное радар. Когда Ярослав активирует сканер…

У меня чешутся глаза. Это чрезвычайно неприятно, но спасения от этого нет. Капли не помогают, лед не помогает, если подтянуть веки ко лбу липучкой – получше.

У Ярса ноют зубы. Поэтому Ярс использует термофольгу. Это смешно, но его, кажется, выручает. Перед тем как запустить сканер, он надевает шлем из фольги наподобие древнегреческого, закрывающего зубы, хорошо, что никто его не видит в этом шлеме. Мне это представляется странным, этот шлем из фольги выглядит нелепо, но Ярс уверяет, что раньше все так ходили, у него есть фотография его прадедушки в таком шлеме и на черном коне.

У Лютера волосы. В том смысле, что волосы становятся дыбом и искрятся, особенно в полумраке.

Ярослав вывел сканер на максимальный уровень, перед фонарем зажглась и стала расширяться объемная сфера, голографический пузырь модели пространства увеличивался с каждым пульсом сканера. Впрочем, он был пуст, ни одного объекта больше апельсина, космос.

– Никого… – Лютер почесал подбородок. – Пустота…

Ярс пробормотал что-то неразборчивое, стащил с головы шлем из фольги и смонтировал шлем управления. Я подумал, что шлем из фольги может помочь от глазной чесотки, и надел его. Волосы у Лютера растопырились еще сильнее, он стал похож на весенний одуванчик.

– Сканер выбрал восемьдесят процентов энергии, – сообщил Лютер.

Ярослав промолчал. Космос был пуст, единственная точка в объеме пространства – это мы, «Улисс», искра на границе объема.

Фольговый шлем, кажется, помогал, глаза чесались меньше.

– Девяносто процентов, – сообщил Лютер.

Границы пространства расширились еще немного. Еще несколько секунд, и сканер отключится, и если…

– Вот он! – воскликнул Ярослав. – Вижу! Вижу!

И указал пальцем. Прямо по курсу «Улисса» на противоположной стороне голографического пузыря горела точка. Объект. Нашли.

– Нашли… – удивленно протянул Лютер.

– Нашли! – Ярослав торжествующе хрустнул кулаком. – Да! Мы первые!

– Все вторые – дураки! – подхватил Лютер.

– Будь первым!

– Будь первым!

И так они довольно беззастенчиво радовались почти минуту. Стучали друг друга по плечам, придумывали обидные прозвища для Тыквера, которому надо привыкать к секундо нумеро, смеялись покровительственным смехом. Думаю, следующим шагом был бы «Гимн Космодесанта», судя по лицу Лютера, он как раз собирался это совершить, так что я решил благоразумно остановить этот триумфальный пикник.

– Может, все-таки стоит поспешить? – спросил я. – Чего тянуть? Раз уж прилетели…

Лютер громко подавился гимном, Ярс разочарованно выдохнул.

– Летают цапли, – поправил Ярс. – Мы ходим.

– Летают зяблики, – поправил Лютер. – Мы преодолеваем пространство.

И снова ударили по рукам.

– Но все равно я думаю, что лучше… Проложить курс.

– Макс прав, – сказал Лютер. – Нам все-таки стоит проложить курс.

Лютер сделал пальцами, словно расстригая ножницами бумажный лист.

– Проложить курс к Объекту, – приказал Ярослав.

– Прокладываю курс, – повторила Мими.

И тут же от нашего корабля к Объекту протянулась косая пунктирная линия.

– Ты только посмотри – какие непростительные попугайцы! – произнес ехидный голос Тыквера.

Тыквер и его товарищи засмеялись, кажется, кто-то из них тоже тренировал сценический смех.

Я почувствовал, как под шлемом из фольги у меня вспыхнули уши, и с ужасом поглядел налево. Над пультом висели голографический Тыквер и его два лучших друга – Антон Цэ и Олег Некто, фамилию его я каждый раз забываю, нос у него, как неваляшка.

Думаю, это было да. Ярс в сенсорном шлеме и похож на заблудившегося слона, я в дедовской ушанке из фольги и похож… так сразу и не сказать, у Лютера голова-одуванчик.

– Орбитальные макакцы, – сказал Антон Цэ. – Позорное посмешище.

– Прискорбное позорище, – сказал Тыквер.

Тыквер и его товарищи засмеялись.

– Мне кажется, у них приступ звездного слабоумия, – сказал Некто. – Я говорил, их дальше орбиты Марса нельзя пускать, они позорят Академию на всю Систему…

– Да у них обычное слабоумие…

– Конец связи! – рявкнул Ярс.

Тыквер и компания исчезли, оставив на несколько мгновений в воздухе зернистое белое эхо.

– Курс проложен, – сообщила Мими. – Цель будет достигнута через семнадцать минут после выхода двигателей на пиковую мощность.